Правильно вкушать наше русское лето научил меня отец. Каждое лето мы проводили строго на даче, в средней полосе России. У русского лета, часто повторял отец, всегда есть яркое начало, середина и конец. В лето надо уметь попасть, правильно его прожить, распробовать на вкус, разложить на цвет и запахи. И , что не менее важно, не застрять, вовремя из лета вынырнуть, завершить все дела и благодарно отпустить в жаркие страны. В наших краях лето – желанный и долгожданный гость, а не полноправный хозяин. Маленькой, я была уверена, что лето прилетает к нам из жарких стран с южными ветрами, и туда же отправляется с перелетными птицами перед 1 сентября. Основная задача на лето: «Ничего не пропустить, не проворонить и не прозевать». Лето – как кино 70 –х годов в нашем деревенском клубе – длится недолго, но оставляет впечатлений на целый год. Для меня «летние заготовки» - это не только заветные баночки с овощами, грибами и ягодами. Это – особая память, которую нужно создать за три долгих месяца. Или всего за три коротких жарких дня. Это – как повезет! Необыкновенная восприимчивость моего отца к настроениям природы, его любовь к тонкому очарованию, тишине и величественности соснового леса, спокойствию и неторопливости лесных рек передали мне чувство русскости, лиризма и теплоты. У отца было очень радостное ощущение жизни природы. Это был особый дар, и могу сказать, что от отца я получила, прежде всего, «природное» воспитание и образование. Такое воспитание для дочери мой отец ценил больше, чем занятия музыкой и танцами.

Ещё он часто говорил, что создавать события свойственно русскому человеку зимой, по устоявшемуся морозцу, как контр тему холода и темноты. Так, Новый год изысканно украшает зиму, придает ей вкус праздника, со всеми оранжевыми мандаринами и яркой блестящей мишурой елки. Так, в непогоду мы включаем внутренний жар души, чтобы просто пережить затянувшийся дождь. Мы переключаемся от подарков судьбы и благосклонности удачи на собственные усилия, включаем внутренний слух и зрение. Ценим поэзию и музыку как нечто, в принципе не существующее в природе, но созданную человеком в особом состоянии души. Зимой мы встречаемся с друзьями вопреки обстоятельствам и сами создаем «наш вечер» - чтобы осталась добрая память.

Летом во мне пробуждается инстинкт охотника. Моя душа отказывается создавать события, оставляет эту способность на долгую зиму и хмурые дни. Летом я готова ловить, охотится за внешней благодатью, отзываться мгновенно на что-нибудь стоящее и бесконечно обсуждать нюансы погоды. Летом я учусь получать дары природы, быть благодарной и открытой. Ничего не додумывать, не приукрашивать, просто быть очень наблюдательной и зоркой.

Образ лета для меня сложился из детства: мне 6 лет, на мне яркая оранжевая панама, короткая юбчонка, в руках синий сачок для охоты за бабочками. Я бегаю по бескрайнему благоухающему лугу, накрываю сачком букашек и нерасторопных жуков, бережно кладу на свою ладошку, торопливо считаю количеств ножек и крылышек, и тут же отпускаю на волю. Счастливо машу рукой им в след: «Больше не попадайтесь!». Я никогда не понимала, как можно бегать в спортивном зале! – только в благоухающем поле, бегать кругами и восьмерками, от ромашек до васильков или по траектории испуганно порхающей бабочки… Забираться в ту часть луга, где трава была выше моей головы, окончательно потеряться, растеряться, по настоящему испугаться, а потом найти просвет в высокой траве и довериться ему, и снова бежать напролом и «на удачу». Так я бегала с утра и до обеда, потом спала «до изнеможения» и «без задних ног» - как говорила моя бабушка, - летний «тихий час» был у нас дома неприкасаемой ценностью. Но полагался он лишь тем, кто до обеда себя безоглядно растратил, посвящал себя «неотложному «делу», например, «ловле блох в чистом поле» - по ехидному выражению бабушки. Если я утро проводила вяло и бездарно, то меня просто отправляли после обеда полоть огород.

Этим летом мне пришлось быть особо расторопной, потому как благодать отпускалась строго дозировано, не каждый день, и все мои усилия уходили на то, чтобы распознать замысел данного дня. Например, было несколько особых дней, когда загоралось особенно хорошо – от солнца исходила радость, земля была разогрета и благоуханна, мухи и комары по странной причине отсутствовали. Я чувствовала, как солнечные лучи касались моей кожи, писали на мне свои письмена, и я их разгадывала с закрытыми глазами. Но этот самый день был совершенно не «купчий» - не годный для купания: вода была холодная, хмурая, не дружелюбная. Искупаться в такой воде означало подхватить речную печаль и сырость. В другой день солнце было подчеркнуто ядовито, непостоянно, но вода в лесной реке благостна, свежа и сама заботливо забирала все твои печали. После такого купания согреваться приходилось в огромном банном халате с капюшоном, а не под ласковым солнышком.

Этим летом банные дни странным образом перестали выпадать на субботу, и снова приходилось мучительно вглядываться в небо, чтобы определить, когда же пора топить печь, чтобы баня получилось легкой и душистой.

Я не могла понять свою морковь на грядке, которая в этом году уродилась на редкость стройной и длинной – надо её поливать или нет? – она сама добывала соки земли или терпеливо ждала мою лейку? С детства я была убеждена, что у земли есть особые соки, и я пыталась их добыть с помощью детской лопатки.

Наш кот долго не мог попасть в свой обычный режим сна и прогулок, и долго приспосабливался к холодному лету, так как терпеть не может мокрой травы. Также, как и мы, он подлавливал удачный денек и проводил его сполна по своим кошачьим меркам!

То есть выпадали особые дни, которые надо было проживать в строгом распорядке и очередности событий. Я заранее предвкушала такие моменты, звала в гости, настаивала, что приехать надо именно сейчас и не днем позже. Но не вовремя, с опозданием приехавшая подруга пропускала данный момент и довольствовалась «объедками» былой роскоши. Вообще, тема непопадания в нужный момент и в нужное место была особой для данного лета. Я строго соблюдала данное себе слово, не создавать самой событий, а только вкушать божью благодать – но это решение потребовало от меня такой резвости и расторопности, что напомнила мне игру в теннис, где я была слишком медлительным партнером.

У нас в семье всегда было убеждение, что нельзя пропускать лето средней полосы России и проводить его в более теплых местах. На юга ездили по осени, когда на даче жизнь уже замирала, да и то – неохотно: мы были уже насыщены, прогреты, закалены и удовлетворены местным летом. Я помню, у нас в избе висели простенькие репродукции картин Левитана – про них много рассказывал отец. О том, как Левитан умел понимать русский пейзаж, насыщать душу особыми впечатлениями, отпускать ненужные детали и ловить очень русское настроение. Я давно уже потеряла границу, где заканчивались слова и образы папы и начинались картины Левитана, для меня это – целое и неделимое восприятие родной природы, полученное в детстве.

С тех пор я всегда различаю своё и «чужое», заимствованное лето. Раньше я любила добавлять к своему лету чужое – более жаркое, тропическое, насыщенное морем, горами, буйной растительность, с дальними перелетами до «чужбины». Но сейчас я хорошо понимаю, что у меня – северная душа. Я люблю нюансы и полутона. Люблю смотреть на природу по-левитановски рассеянным взглядом, а не через солнцезащитные очки. Воспитываю в себе наблюдательность, отдаю предпочтение неброским и скромным тонам, люблю укромные места. Люблю постоянно что-то выискивать, открывать для себя, радоваться находкам, быть благодарной. Ничего не додумывать, не привносить своего, а мудро брать то, что дают, только успевать давать правильные названия увиденному и прочувствованному. Я знаю, что зимой будет всё по-другому. Моё воображение услужливо преподнесет мне то, что я хочу, и я буду уже сама раздавать свои дары, а сейчас – бережное сохранение памяти минувшего лета. Оно было холодным и непредсказуемым. Но ничуть не противоречило картинам моего любимого Левитана и папиным рассказам о родной природе…

В статье использованы картины Левитана