Я влюблена в слово «урожай». Урожай – это высокая результативность собственных трудов, но процесс не скорый, а растянутый во времени. Он предполагает правильную благодатную почву, восприимчивость, лоно, способное принимать и само семя – будущий замысел. Урожай следует растить, вкладывая труд, знания, умения и, одновременно, наблюдать чудо: как сама природа создает свои плоды. Мы – лишь скромные помощники в этом деле. Наша задача – понять, на какой почве и что следует сажать, чтобы включились великие силы природы.
Текст, приведенный ниже, не мой. Я случайно сегодня наткнулась на него, когда искала значение слова «остолоп». Я совсем не знаю данного автора, его судьбы и взглядов. Меня заинтересовал именно этот текст. Я давно подозревала, что человек не просто так превращается вдруг в «дубину» или непроходимого болвана, о которого все спотыкаются. Есть в этом что-то величественное, неустранимое. Я и сама часто бываю такой. И в лесу перед остолопами всегда замираю, смотрю на них уважительно, вдумчиво, отдавая им мысленно честь. Не всегда есть возможность расти вверх, иногда можно просто прорастать корнями, готовя собой нужную почву.
Остолопы не умирают, а стоят до конца.
На своих семинарах я настойчиво рекомендую читать определенную литературу. Читать и анализировать, добывать информацию самостоятельно. Я заранее формулирую каверзные вопросы и требую разбирательства. Мне нравится вход в сложные философские темы через литературные произведения или отдельные фильмы и спектакли.
Однажды я влюбилась в преподавателя. Глубоко и ясно, до размягчения всех косточек и чувства полной безнадежности. Моя влюбленность парила в воздухе, у неё были лишь крылья вдохновения и полная невозможность «совершить посадку», приземлиться и воплотиться во что-то конкретное и земное.
Вчера на прогулке я встретила Беллу. Вернее, мы так и не встретились: Белла сидела за рулем дорогой новой машины, радостно помахала мне из окна и умчалась прочь. Вечером она позвонила, рассказала мне свою волшебную историю, как она сама выразилась, и в первый раз в жизни попросила у меня не совета, а восхищения от её рассказа.
И бирюзовая вуаль
Небрежно брошена на стуле.
Ткань, опьяненная собой,
Изнеженная лаской света,
Она испытывает лето,
Как бы не тронута зимой...
О. Мандельштам
